Огромно-бетонные колья Дома разновозрастны, грузно-массивны. Громадины воздух, пространство крадут. Колоссы строений грозны и пассивны. Тут каждая улица - новый редут. Литые колонны, бетонные горы стоят как коллекции мрачных умов, какие придумали жуткие поры свинцовых окрасок и тяжких цветов. Огромины строят всё шире и выше, и этим теснят вольнодумную суть, какая угарными газами дышит, пытаясь от этих отрав не уснуть. Процесс возведения необратимый простор превращает в грибы в октябре. Я искрой ничтожною топаю мимо злых кольев острога, какой в полутьмы.
С огромным трудом прочитала "Человек, который смеётся" и "Собор Парижской богоматери". Читается очень трудно,для меня во всяком случае. А вот фильм "Собор..." смотрю с удовольствием, любуюсь прекрасной Джиной! Восхищаюсь игрой Энтони Куинна
Смотри, как облаком живым Фонтан сияющий клубится; Как пламенеет, как дробится Его на солнце влажный дым. Лучом поднявшись к небу, он Коснулся высоты заветной - И снова пылью огнецветной Ниспасть на землю осужден. О смертной мысли водомет, О водомет неистощимый! Какой закон непостижимый Тебя стремит, тебя мятет? Как жадно к небу рвешься ты!.. Но длань незримо-роковая, Твой луч упорный преломляя, Свергает в брызгах с высоты…
Сероглазая Алёшка Емельянов Каретная тряска. Июль. Лучистые ленты светила. И вдруг, приотдвинувши тюль, мой взор на себя обратила попутчица с лодочкой уст, что в розовом озере встала. Себя потерял, не ищусь, и дальше влюблёнисто таю. С пикантною лаской гляжу на сеточки шеи, предплечий, причёски простой абажур, изгибы и взгорья, местечки, ванильно-кокетливый взгляд, слегка карамельную кожу, игривый, манящий заряд и стан, на святыню похожий. Узорен говлит двух очей. Милейше-портретное лико. Пускай и при юности всей, её бы нарёк я великой. Прелестница в нитях туник, краса, эталон обольщений, мечтаний восторженный пик - причина моих восхищений! Кудряшки-спиральки висят, чуть-чуть от езды колыхаясь. Средь шума и грязи, как клад, которым, смутясь, наслаждаюсь...
