Женщина в кремово-белом ......... Гипнотизируясь женщиной в белом, что ткач мороз ясно изобразил, нежно укутал фланелевым мелом, розовощёкостью лик нарядил. Кажется, что она прислана чудом, чтобы я в сказке побыл наяву и насладился красой пышногрудой, хоть на чуть-чуть оказался в раю. В тихом кафе мыслю жарким хореем и растворяюсь дымком сигарет, ею любуюсь, как оранжереей и галереей, набором конфет. Наркотизируюсь всей красотою, жесты и мимику жадно ловлю, будто голодный с живой немотою, и семь минут, словно вечность, люблю!
Морозный сухостой Вокруг сухостой и замёрзшие травы, сияющий иней - морозный салют, нависшие ветви - застывшая лава. Течение бренных, прохладных минут. Мороз прихватил за дыхание, щёки в пути по тропинке, где нет уже бед, где нет ещё следа на белой дороге. Взбирается сельский и стылый рассвет. Мне помнятся эти берёзки малыми, гранитные камни числом небольшим, места, эти лица ещё молодыми, где сам был здоровым, ещё золотым! Я помню кишенья машин и рабочих, весёлых детей и ребят, и девчат, вращения мельниц, покосы до ночи и жатвы, стада, груше-яблочный сад. Теперь окружают пустые домишки, бурьян огородов, безживность хлевов, пары полевые, бугорные вышки, погасшие, битые окна домов. Со мною ноябрь, коснувшийся драпа, две старых вороны на клёне, кресте. На этом могильнике мама и папа. Я ж сын непутёвый, что занят везде. На смертной делянке угрюмо, безлюдно. К стыду, я тут не был аж дюжину лет. Кладу я дрожащей рукой на блюда две пары цветных, шоколадных конфет...
