Плывут облака из лимонного пара . Плывут облака из лимонного пара, который пронизан лучами зари в преддверии душного южного жара и зноя полуденной, долгой поры. Вчера ветродуй листопад тут устроил. И сабли ветров отсекали листву, какая кружилась здесь веерным роем, готовясь к какому-то жёлтому дню. Сегодня природа во злато оделась. Вверху красота и пушистый настил. На небе светило уже возгорелось. Огромнейший шарик село осветил. Медовый навес проплывает как льдины, какие разбил золотой ледоход. И я созерцаю живую картину, которой не видел почти уже год!
За пару часов до нелюбимой работы . Ветер весь час ассистирует ливню, холод и сырость внося в тишину, и поддевает промоченным бивнем крепкие ветки и снизу листву. Давкие мысли меня опьяняют и прижимают к подушке сухой. Веская осень простор увлажняет. (Африку б лучше омыла водой!) Хочется только покоя с забвеньем. Ветхость моральная клонит ко сну, гасит моё маломальское рвенье, палец давленья тянет виску. Слезоточивая грусть пробирает, держит в постели под тьмой облаков. Дождь холодящий давно поливает и остужает мой город грехов. Стылый асфальт и промокшие стены в быстром плену оказались с утра. А под деревьями мокрые тени грязно лежат или движутся зря. День только начался, а уже мокро. Ток быстроходных машин начал ход. Цвет городка - корка сахарной свёклы. Но в нём несладко средь гнусных работ. Жёлтоголосая вьюга из листьев чуть освещает невзгодную муть. Скоро я буду идти мокрой жизнью и по дороге откашливать грудь...
Дружочек и Эленошочек . Вы как волшебство с завитками кудрей, пушистой и русо-тончайшею пряжей - плодами труда бигудийных ежей; как плодоносящая блюдами чаша. От Вас веет солнцем, величьем дубрав и летнелюбивым, живым настроеньем, и висковым хмелем, щепоткой приправ, еловою свежестью и упоеньем. В простой, но большой, грандиозной душе, что словно луна с чистотой родниковой среди черноты в вороном неглиже, чудесные прииски с богатством дворцовым! Шагаете между сплошной чешуи капотов, багажников, крыш и причёсок, как солнечный зайчик средь радужной тьмы, и вдруг исчезаете, как отголосок...
Кобелиное горе - 2 . Вдыхаю почти что июньскую свежесть, ступаю по трещине, общему шву, глядя на зелёную, чистую спелость знакомых трёх улиц, где смирно живу. Неспешно гуляю, вбираю все нотки, веду свой поджарый, простой экстерьер по плитке, с которою мы одногодки, по тропке-волне меж гербер или мер. Бегу, задевая когтями брусчатку, походкою вправо немного кося. Похожий на помесь дворняги с овчаркой. Породу свою называю "босяк". Средь жёлтых шаров фонарей беспризорных, вбирая вечерний, сухой кислород, стремлюсь, как боец городской и дозорный, во двор, где чуть сыто и схожий мне род. Под вечер шагаю зачем-то, куда-то, опять повторяя минувшие дни. Бытую я уличным горе-солдатом, смотря на какие-то стены, огни. За яркими стёклами что-то бывает, когда очищаются улицы все. Туда никогда меня не допускают. Не важно! Я радуюсь новой весне! Я рад, что зимой не изведал я тризну. И вот меж прохожими вольно плетусь и, словно наградой за прожитость жизни, банановой биркой прилюдно горжусь...
