Thank you so much! I’ve been working on my videoing and editing skills while I’ve been running my channel so it’s so lovely to hear that it’s paying off!
Matriculation was still a really lovely experience, and the hall should be completed by 2023 so you will get to experience it (but I probably won’t ☹️) though I agree it is really sad
Высокий господин шёл по улице и стучал зонтиком по асфальту. Напротив, через улицу, был забор, а за ним листва, темно-зеленая и загадочная, и в стволах деревьев виднелись через забор статуи, редко усеянные там и тут. Белые гипсовые фигуры. Высокий господин перебежал улицу, и пошёл параллельно чёрному забору, который был выше чуть не на два этажа высокого господина. Он шёл по траве, потому что с этой стороны улицы не было никакой дороги, и пришёл к воротам, которые были одной только створкой от ворот, узкой и криво скошенной. Он прошёл ее, и зонтик снова весело застучал, только теперь по плитке. Господин шёл мимо деревьев, и зонтик долго, может быть, четверть часа отбивал звонкий ритм, но потом, к часу дня, плитка кончилась. Господин ступил на траву, а зонтик затих. На самом деле он мог бы и дальше стучать по плитке: идущий мог бы, во-первых, развернуться и пойти по ней вспять, но куда вероятнее было б увидеть, как господин с зонтиком свернул бы вместе с тем, как свернула влево плиточная дорога, хотя наш господин не сделал этого, а пошёл, как и шёл, прямо - и потому лишь стук, пятнадцать минут раздававшийся весьма звучно, замолк о траву. Господин был в бежевом жилете. Ткань его зонтика была коротка, но длинна была ручка, и поэтому зонт целиком мог бы достать господина от земли до нижней пуговицы жилета. И вот, в миг, когда господин упустил из-под ног дорогу и пошёл по траве, и когда, говорю, часы показали ровно час дня, солнце стало в позицию настолько приятную любому гуляке, что это точно заметил, хотя бы неосознанно, тот, за кем мы следим. Он снял с головы шляпу и с интересом посмотрел в небо, думая, видимо, что и небо как-то участвует в прелести освещения. Он развернулся, установил левой рукой зонт в землю совершенно прямо, правой закрылся, как полой шляпы, которую держал в руке, и взглянул, жмурясь, на солнце. Теперь он нашёл причину удовольствия, и из вежливости постарался не щуриться. Для этого расслабил лицо, инстинктивно повернул ослеплённую голову, но потом даже убрал от лица левую руку с шляпой, и нисколько не хмурясь, глядел прямо на солнце пять минут. Развернулся опять и пошёл в обычном направлении. Его голова была поднята, как голова гордого человека, его глаза были закрыты, как глаза спящего, брови не выражали вовсе ничего, а во рту возникла улыбка и растянула уголки губ. Он ослеп. В свете, звенящем вокруг, снова стучал зонтик. Солнце было везде, и оно, к удовольствию, грело, хотя не было так уж тепло, и совсем не было жарко. Неровными дорожками свет перебегал по спине и по груди господина. Все звенело. Мы могли бы тоже считать, что опять появился стук зонтика. В таком случае, мы могли бы придти к той утешительной мысли, к которой пришёл господин. Он думал, что зонтик стучит потому, что под ним плитка. Господин думал, что идёт обратно, домой. Но мы видим, как господин уходит дальше в одном направлении, и чудом не попадаются на его пути редкие деревья, усыпанные на равнине, как гипсовые фигуры у паркового забора, тут и там. Зонтик не стучит, это только кажется господину. И только кажется ему, что звенит свет.
