1. Чёрный чёрствый хлеб тупой ломает нож, Уставлены глаза в размытый горизонт. Прямо с потолка идёт бесшумный дождь, Бегущая строка упёрлась в переплёт. Припев: Любовью чужой горят города, Извилистый путь затянулся петлёй; Когда все дороги ведут в никуда - Настала пора возвращаться домой. 2. Шумная толпа заполнила перрон И мальчик за стеклом всё машет мне рукой. Каждая судьба завязана со мной, И в памяти живой давно снесённый дом. Припев. 3.Едва ли спасут летящего на смерть: Кипарисы, пальмы, лазурь, загар - не доспех. Тут Муссон прозвали Монсун, пейзажи как во сне; Но чем замазать тоску по месту, где нас нет? Здесь пусть не комфорт, но и не Лефортово, А ты упорно ждешь телепорт домой, чтобы торкнуло. По старой формуле, в дом родной, где нет орднунга! Здесь ты видел все: шахты Дортмунда, скалы Корнуэлла. Стадо Морлоков из трущоб раннего Оруэлла книг. На ладони странника мир, пока связи порваны с точкой "А"; Но комом в горле глотку чесало, подработки швейцаром. Стакан водки с Cinzano… Хули, что делать, если победа сердца над разумом? И всё - надоело среди туземцев быть пасынком! Позади рай, но раз, увы, камикадзе мы - впереди Мир камер газовых, армий Власова, казней массовых, но Все же тянет назад, стой, Потряхивает, входим в родное антипространство Что, сказать "Стоп"? Остаться, писать в стол? Ссать, что умрешь тут, как эмигрантский запас слов? Без подпитки живой настоящей речи - Ты думал, ты выживешь без неё, но расстояние нечем сократить. Думал - пройдёт, всё - ничего, расстояние лечит, но Язык твой так и не стал ни на грамм онемеченным, камо грядеши? Ишь, ладони, Икар, сложил ближе ко лбу. За спиной - тараканьи бега, Париж и Стамбул. Триста коньяка, самолёт все выше - и стал вдруг, Описав круг над мысом точкой - дерзай, друг, а там, внизу - Припев.
