По бульвару мрачно шел прохожий, Птицы пели трели про апрель. Нес прохожий толстый, чернокожий, Многоуважаемый портфель. Шел мужчина чинно и солидно, Презирая птичий перезвон, По лицу мужчины было видно, Что весну не одобряет он. Что вся эта весна ни к чему, И песня не нужна никому, И вешняя вода - ерунда, Да, да, ерунда! Припев: Журчат ручьи, Слепят лучи, И тает лед и сердце тает, И даже пень В апрельский день Березкой снова стать мечтает. Веселый шмель гудит весеннюю тревогу, Кричат задорные веселые скворцы, Кричат скворцы во все концы: "Весна идет! Весне дорогу!" Все вокруг волшебно и чудесно, Но прохожий злится и ворчит. Вот ручей журчит, а неизвестно, Для чего и почему журчит. Налетел и пробежал по луже Мелкой рябью ветер озорник, А ворчун надвинул кепку туже И сердито поднял воротник. Ему эта весна ни к чему, И песня не нужна никому. И внешняя вода - ерунда, Да, да, ерунда!
@@ВолодимирМиколаєць-н8ж ошибаешься, после войны Стулин не только не симпатизировал, но и не доверял Еберии. И доказательство тому - пресловутое мингрельское дело. Не откинь так быстро главный Ишак копыта, он и залягал бы насмерть Лаврентия-ишака.
