Кто б черное посмел прекрасным встарь считать
А если б и посмел - оно б не заблистало;
Теперь же чернота преемственною стала,
Тогда как красоту всяк стал подозревать.
С поры той, как рука вошла в права природы
И начали себя подкрашивать уроды,
Волшебной красоте нет места на земле:
Поруганная злом, она живет во мгле.
Вот почему черны глаза моей прекрасной:
Они скорбят, что те, которые судьбой
С рожденья снабжены наружностью ужасной,
Природу топчут в грязь фальшивой красотой,
Но в трауре своем они все ж так прекрасны,
Что похвалы в их честь всегда единогласны.
In the old age black was not counted fair,
Or if it were, it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slander'd with a bastard shame:
For since each hand hath put on Nature's power,
Fairing the foul with Art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profan'd, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' eyes are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who, not born fair, no beauty lack,
Sland'ring creation with a false esteem:
Yet so they mourn becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.
21 сен 2024
