Лаборатория начиналась c объединения семи научно-учебных семинаров. Некоторые семинары имели долгую историю как общемосковские «на чердаках» разных университетов, другие впервые возникли в Лаборатории. Тематически Лаборатория занимается древними и средневековыми культурами, антропологией, мифологией, религией, культурной компаративистикой, символической историей и исторической семантикой.
Лаборатория предназначена: - для индивидуальных и коллективных научных исследований; - для объединения ученых разных специальностей; - для обучения студенчества и молодых ученых научной работе.
Лаборатория - подразделение Независимого московского университета.
Удивляет некомпетентность лектора .Рассказывать то в чем не учавствуешь очень сложно .Если кто то интересуется раскопками города Иерусалима не поленитесь и найдите лекции Яны Чехановец.Она является сотрудником и археологом службы древностей .Самому же лектору я бы тоже посоветовал прослушать ее лекции .Они живы ,увлекательны и оставят у вас неизгладимое впечатление .
Рубский говорит что нет победы над чувственностью, пусть по себе людей не судит, если он не способен обуздать свою чувственность, то не надо и всех под свою мерку записывать. Много монахов описывают опыт бесстрастия полученный ими, а это и есть опыт воскресения, а Рубский - это человек помешанный на сексе, ниспровергатель всего традиционного для православия, его надо гнать метлой из клира. Он прежде всего хулит аскетические методы борьбы со страстями которые отцы нам оставили, говорит что все это устарело и архаично, короче не надо бороться, что естественно то не безобразно, а в понимании Рубского естественно все что сейчас культивируется современной модой, говорит что надо идти в ногу со временем. Забыл он слова апостола о том что христиане не должны сообразоваться с веком сим.
Калинин говорит что Иоанн Дальятский учит что надо что бы открылись внутренние чувства а гасить чувственность типа не цель, а как же они откроются если человек переполнен образами и впечатлениями от внешних чувств? Это называется смотрю в книгу, а вижу фигу. Отцы такие как Исаак Сирин и Иоанн Дальятский как раз то и учат что по мере того как человек ограничивает свои чувства, становятся способными приобщиться к духовному ведению. (Безмолвие умерщвляет внешние чувства и воскрешает внутренние. Прп. Исаак Сирин)
Святые отцы оставили свои наставления потому что предвидели оскудение духовного руководства в будущем, а Рубский говорит что мы следовать святым отцам не можем, он и такие как Мещеринов хотят разрушить то, что веками строили святые отцы и построить православие по своему вкусу, великая гордыня думать что они лучше понимают то как надо спасаться.
Вообще очень вредно когда психология вмешивается в духовную жизнь и пытается там доминировать. Такие батюшки (как Рубский) пытаются освободить души из плена греховного не с помощью методов описанных в добротолюбии а с помощью еврейских методов придуманных Фрейдом и ему подобными, что знал Фрейд о том, как вернуть природу в изначальное состояние?
Не понимаю, зачем вы так много времени тратите на изучения творений святых отцов, которые по мнению Рубского сейчас не нужны? А если вы понимаете их важность в деле спасения, то зачем апеллируете к мнению Рубского?
В центре внимания Исаака Сирина лежит опыт богообщения, мистический опыт, а Рубский утверждает что никакого реального опыта богообщения нет, что это морковка перед носом монаха. Вот его полная цитата: «Таким образом, богообщение выглядит как морковка, привязанная перед лицом монаха, но она на монахе же и держится, на его тезисе о том, что он должен быть очищен… это еще одна попытка сказать о том, что “морковку” ты не увидишь. Вот она есть, но ты ее не укусишь. Укусишь, вернее, но после смерти. То есть практически расписаться в том, что плодов не будет. Ты придешь в монастырь, ты будешь заниматься здесь 50 лет аскезой, но плодов не будет».
Нашли авторитета Рубского, отрицатель всего того, чему учат аскеты. Отцы были монахами и для них гасить чувственность было одной из приоритетных задач, так как они пытались во плоти подражать бесплотным, и телесное делание как раз то и подразумевает распятие плоти и только потом можно приступать к сердечному труду, какая может быть умственная работа когда бушует гнев и похоть?
В одном из своих семинаров вы говорили о нёбе ума с помощью которого он вкушает благость Божью, сегодня читал святителя Тихона Задонского и вот что он пишет по этому поводу: Имеет душа ухание, вкушение и осязание свое. Тело немощное, когда закладывается ухание, никакого ухания не чувствует, такожде и вкушать не может; бывает, что и осязания не чувствует. Тоежде видим и в душе. Хотя и всегда с нами Бог есть, яко на всяком месте есть, однакож душа, яко немощная, не ухает и не вкушает присутствия Его и осязания Его не чувствует. Почему? Потому, что чувств своих тех не имеет. Сатана отнял у нея тыя, и сделал ее как расслабленну и недвижиму. О, когда бы душа чувствовала Божие присутствие, когда бы в великом страхе, смирении, и любви, и радости была! Чувствование бо сие без того не бывает. Когда чувствует величество и страшную славу Его: трепещет, смиряется и падает пред Ним, яко пред страшным Царем, на Котораго и Ангели смотрети не могут, когда вкушает благости Его, якоже Пророк глаголет: «Вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс. 33, 9), тогда неизреченно услаждается гортань ея, и радуется, веселится и играет, яко человек, вином напоенный. Сие в ней действует чувствование Божия присутствия. Аще бо чувствование царева присутствия, который есть человек, как и мы, делает в нас перемену, и то страх, то смирение, то радость в нас возбуждает; кольми паче будет тое, когда чувствуем Божие присутствие. Что бо царь земный пред Богом? Как ничто. Не дерзает тогда человек не токмо что делать, говорить и думать непристойное, но и слово без нужды сказать. При царе земном не смеет ничто говорить: при Бозе ли, небесном Царе, Котораго величество и слава непостижима, дерзнет? Поверь, возлюбленне, что всегда бы душа во удивлении и исступлении была. Отсюда видишь, что душевных чувств не имеют, и не чувствуют, и не знают Бога, которые грешат и безчинствуют. Слепы таковые люди и безчувственны и, как правду сказать, живности в душе никакой не имеют. (Святитель Тихон Задонский.)
У Петра Дамаскина есть хорошее описание того, почему люди по разному воспринимают окружающий мир, имеют разный взгляд на одни и те же вещи. А все дело в том, что страстный и бесстрастный по разному видят вещи, например слиток золота, тот в чьем сердце живет страсть сребролюбия воспринимает слиток по своему, видит в нем что то очень ценное, тогда как тот у кого этой страсти нет, видит в нем лишь кусок метала. Когда (подвизающийся) придет в навык беспристрастия, тогда даруется ему шестое познание, называемое «крепостью» (Пс. 28, 11; Ис. 11, 2), и начинает он бесстрастно видеть доброту чувственных тварей. Ибо все помыслы бывают трех устроений: человеческий, демонский и ангельский. Человеческий помысел бывает, когда взойдет на сердце простая мысль о каком-либо создании, например, (вспомнится) человек, золото или что-либо иное из чувственных творений. Демонский же помысел бывает сложный - из мысли и страсти. При (мысли о) человеке побуждает или к неразумной дружбе, то есть любви к другу, не ради Бога бывающей, или к плотскому греху, или опять к безрассудной ненависти, то есть злопамятности или порицанию кого-либо. При (мысли о) золоте, подобным же образом, побуждает к сребролюбию, или к похищению, грабежу, или к чему-либо такому, или к ненависти и хуле на дела Божии, чтобы тем или другим привести к погибели. Но если мы любим вещи не в должной мере и предпочитаем любовь к ним любви к Богу, то ничем не отличаемся от идолослужителей, говорит святой Максим. И опять, если ненавидим их, как не весьма хорошие (Быт. 1, 31), прогневляем Бога. Ангельский же помысел есть бесстрастное видение вещей, то есть истинное знание, средина между обеими стремнинами, охраняющее ум и отделяющее правое намерение от окружающих его шести сетей дьявольских. (Шести) говорю, то есть превышения и унижения, от (уклонения) в правую сторону и в левую, от (уклонения) вовнутрь или вне правого намерения. Так, истинное знание есть как бы средоточие, находящееся среди упомянутых шести сетей, которому Ангелы научают земнородных, умертвивших себя миру, дабы ум их был бесстрастен и видел вещи должным образом.(Прп. Петр Дамаскин. О шестом познании.)
Чистый ум считывает духовную информацию - такая мысль пришла мне в голову после прочтения Иосифа Хаззайи о молитве в месте ясности и прослушивания вашей лекции. Плотские глаза видят только внешнюю сторону мира, тогда как чистый ум способен разглядеть духовный смысл. Мне кажется вы не правы когда говорите что через восприятие мира рождается чистота ума, кристалловидное состояние, так же как милосердие помогает очистить наш внутренний мир от тумана, тут явно что чистота ума ведет за собой видение мира с духовной стороны а сама чистота ума (или по другому чистота сердца, что одно и то же) рождается от молитвы, по утверждению Исаака Сирина, она (молитва) шлифует ум так же как наждак драгоценный камень, и чем больше внимания подвижник уделяет молитве, тем чище становиться ум, и тем сильнее начинает открываться Божья премудрость сокровенная в природе.
Иное дело - молитва, а иное - созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге. Молитва есть сеяние, а созерцание - собирание рукоятей, при котором жнущий приводится в изумление неизглаголанным видением, как из малых и голых, посеянных им, зерен вдруг произросли пред ним такие красивые класы. (Прп. Исаак Сирин)
Зачем Христос загубил дерево, которое не смогло утолить его желание покушать? Как это вписывается в моменты абсолютного добра? Пардон за такой мелкий вопрос в среде серьёзной, глубокой аудитории.
@@oleredk233 я имел в виду не притчу, рассказанную Иисусом, а событие, описанное двумя евангелистами. Поутру же, возвращаясь в город, взалкал; и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла. (Евангелие от Матфея 21:18-19) На другой день, когда они вышли из Вифании, Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек! И слышали то ученики Его. (Евангелие от Марка 11:12-14) Смоковнице по сезону еще было не время давать плоды. Возможно в положенное время она бы их дала. Еще в тему отношения ко злу, правда уже не в раннем христианстве, можно вспомнить многочисленные жестокие войны "во имя Христа". А так-же зверские казни инакомыслящих, как например сожжение в печи протопопа Авакума. Это далеко не единичный пример. И это об отношении к тому, что решили считать злом.
@@user-ne4hu4pd8t спасибо за ответ. Но, как мне кажется, притчами в Евангелие, называют то, что Христос рассказывал в виде притч. А этот случай написавшими преподнесен, как случай с Иисусом, как состоявшееся событие. Хотя уже много слышу, что уже много описанных событий называют притчами. То есть вроде как их и не было.
Странно что вы в 3 томе сами же перводите слово herga как размышление а не как медитация или же умопостижение: Размышление (herga) же есть образ мыслей, который пребывает только в Боге и изумляется только тем, что относиться к Нему, и при котором разум исследует и мыслит Его и Его величие. (из третьего тома)
Видать вы когда то правильно это слово (herga) переводили как размышление а сейчас почему то стали его интерпретировать как медитация или умопостижение.
Когда гырга соединяется с молитвой т.е. медитацией, умопостижением - так начинает Максим переводить текст о ведении, но думаю тут Исаак Сирин говорит что - когда размышление соединяется с молитвой и т.д. Это слово (размышление) тут больше подходит под контекст. Имеется ввиду что в сердечном труде ум должен участвовать (хочу пять слов умом нежели тьму языком), ум должен погружаться как в слова молитвы так и в слова духовного чтения.
Не понимаю откуда такое желание внести в христианскую традицию не христианские элементы, такие как медитация? Ведь ни в одном христианском житии вы не встретите фразу типа "я ушел в затвор что бы заняться медитацией".
Когда в молитве задействован не только язык а еще и ум, только тогда такое духовное делание может привести человека к сердечной чистоте , к ясности, поставить его выше парения, вот что мне кажется Исаак Сирин имеет ввиду.
Можно конечно сказать что "я медитирую над словами молитвы, или над словами священного писания", но думаю что больше все таки подходит размышляю. Помню кто то из наших врачей делал эксперимент с молящимся православным монахом и человеком медитирующим, и энцефалограмма показала что у монаха активность мозга сошла на нет, тогда как у медитирующего наоборот был всплеск активности мозга, это разные состояния сознания.
Сердечный труд складывается из трех элементов 1) молитва 2) чтение 3) богомыслие (размышление над духовными вещами), почему то третьего элемента не наблюдается в учении Исаака Сирина и Иосифа Хаззайи исходя из ваших лекций, как будто такое делание Исаак Сирин не практиковал, мне кажется дело в том, что понятие гырга и есть богомыслие а не медитация или умопостижение. И почему то вы размышление над духовными вещами любите обозначать как медитация или же умопостижение но ни как не богомыслие, слово которое обычно святые отцы употребляют.
Мы все прияли благодать в Крещении и Миропомазании. Потому следовало бы нам гореть духом, который оживляется благодатию Святого Духа. Отчего же не можем сказать, что горим духом? Оттого, что занимаемся более или исключительно душевным, житейским, гражданским; дух и заглох, хотя и дает знать о себе. Чтоб разжечь дух, надо сознать неудовлетворительность направления нашей деятельности, наипаче к земному и житейскому, - углубляться размышлением в созерцание Божеского, святого, небесного и вечного, - а главное - начать ходить в делах, духовными именуемых. (Святитель Феофан Затворник.)
Ищете духа горящего. Это главное, и потому что главное, не скоро приходит. Зачатки его у Вас есть. То, что Вы по временам тепле молитесь и доброе от того настроение получаете, это его движение. То, что тоска бывает, это он требует от Вас удовлетворения. И эта самая забота Ваша о нем есть его побуждение. Стойте на добром пути не уклонно, удаляясь от всего недоброго и внешне и внутренне, - и он всё будет крепнуть и усиливаться, а, наконец, и вспыхнет. Он есть дар благодати или действенное ея проявление; но без трудов личных не дается. Ищите и обрящете. Это закон духовной жизни. Между делами сими есть такие, которые прямо действуют на дух и греть могут его. Таковы - молитва, чтение, размышление. (Святитель Феофан Затворник.)
Исаак Сирин очень много внимания уделяет именно духовному размышление т.е. под которым подразумевает вникание в смысл священного писания. Для него чтение и размышление над прочитанным порой являются высшим духовным деланием, что видно из беседы 29 второго тома: Удивляюсь я также людям, которые, когда видят человека, трудящегося в чтении Святых Писаний и усердно изыскивающего смысл их, постоянно пребывающего в собеседовании с этими и подобными размышлениями на тему сокровенного служения, говорят ему некое весьма грубое слово, безвкусное и безумное, вроде: «Сколько бы ни читал ты и ни трудился, труд <твой> бесполезен». Особенно же <удивляюсь я> тем, которые <говорят что-либо> вроде: «Какой смысл в этих исследованиях, и какая польза для тебя праздно проводить время в изыскании смысла Писания и тому подобного? Делом надо заниматься! Если мы исполняем то, что знаем, нам не нужно целыми днями корпеть над Писаниями и заниматься другими подобными вещами». Не понимают они, что говорят, и не знают, что именно это - то есть чтобы ум человека был наполнен <мыслью> о божественном домостроительстве и постоянной памятью о нем благодаря восхитительной мысли, посеянной в <уме> чтением <Писания> и поиском его сокровенного смысла- <это самое> и есть настоящее делом и исполнение всех заповедей Господа нашего.
Очень важная тема!.. Ибо не совмем понятно, почему мы просим Бога "не вводить" нас во искушение, но как может Бог вводить в искушение? Это же задача демонических сил...
Более всего стремился он (Cхиархимандрит Серафим Романцов) привести своих духовных чад ко смирению, о котором писал: По крайнему недостатку времени пишу вам письмо, пришедши из церкви вечером. Что вам писал, то и теперь скажу, что всего необходимее для спасения смирение истинное, внутреннее убеждение, что вы хуже и грешнее всех и всего, но это - величайший дар Божий и приобретается он многими трудами и потами. Тогда человек в душе своей ощущает такое спокойствие, которое никакими человеческими словами неизъяснимо. Ищите денно и нощно этот драгоценный бриллиант. Истинно смиренный всех, как себя, любит, никого даже и мысленно не осудит, всех жалеет, всем желает спастись, видит свою греховную нечистоту и со страхом помышляет, как будет отвечать на Суде Божием, но не предается отчаянию или унынию, а твердо уповает на Воздаятеля и Спасителя своего. Истинно смиренный, если имеет какие от Бога дарования: молитву, или слезы, или пост, или иное что то все оное тщательно скрывает, ибо похвала людская, как моль или ржа, все изъедает. Вот я грешный, что мне Господь внушил написать вам, то и написал. Простите за малое писание по недостатку времени. Душевно Вам желаю преуспеяния в жизни духовной. Остаюсь ваш убогий Богомолец. (Схиархимандрит Серафим Романцов.)
Авва Пимен Великий сказал: «Если уничижишь себя, то найдешь покой: потому что укоряющий себя сохраняет терпение во всех случаях». Мы впадаем во многие искушения по той причине, что не сохраняем нашего чина. Не видим ли, что жена хананейская приняла данное ей имя и что Спаситель утешил ее (Мф. 15, 27 и след.)? Также не видим ли, что Авигея сказала Давиду: «Во мне неправда моя» (1Цар. 25, 24), и что Давид, услышав эти слова, возлюбил ее. Авигея - образ души, а Давид - Бога: если душа укорит (осудит, обвинит) себя пред Богом, то Бог возлюбит ее». Брат спросил авву Пимена: «Что такое - высокое оправдание (Лк. 16, 15)?» Отвечал старец: «Перестань оправдывать себя, и успокоишься». (Отечник.)
Признать или осознать свою вину и попросить прощение в этом видят святые отцы суть смирения. Это способность обвинять и укорять себя. Не надо путать с самоедством или комплексом неполноценности, в первом случает человек осознает свою вину и просит прощения а во втором он все время себя изъедает из за того что он упал в собственных глазах и глазах других, такой все время повторяет - "как я мог это сделать", вместо того что бы сказать простите.
Приучись, чтоб язык твой говорил при всех встречающихся случаях, всегда, во всякое время, всем братиям и Самому всевышнему Богу: прости меня. Если будешь всегда говорить: прости меня, - стяжешь смирение. (Прп. Антоний Великий.) Будь готов отвечать на всякое слово, которое услышишь: "Прости меня", потому что смирение разрушает все козни врагов. (Прп. Антоний Великий.)
Громадное у схимонаха Николая Монахова было смирение. Однажды, когда приехала мама помогать мне ухаживать за этими старцами, я в шутку сказал: "Мама, вот сейчас я проверю смирение отца Николая схимонаха». Я просто подошел к нему и говорю: "Отец Николай, зачем ты обидел мою маму?" Он тут же, безо всяких оправданий, пал ей в ноги и закричал: "Тетя Зина, прости меня, грешного, что я тебя обидел". И сразу повалился ей в ноги! Ему было 93 года. С трудом я поднял и посадил в кресло великого старца. И маме сказал: "Вот видишь, какое глубокое смирение у старца. Ведь у нас скажи какому-то послушнику, что он чем-то провинился, так он будет оправдываться целый час или тысячу слов скажет в свое оправдание".
В отвержении оправдания, в обвинении себя и в прошении прощения при всех тех случаях, при которых в обыкновенной мирской жизни прибегают к оправданиям и умножают их, заключается великая таинственная купля святого смирения. Ее держались и ее завещают все святые отцы. Это делание странно при поверхностном взгляде на него, но сам опыт не замедлит доказать, что оно исполнено душевной пользы и истекает из Само-Истины, Христа. Господь наш отверг оправдания, не употребив их перед человеками, хотя и мог явить перед ними во всем величии Свою Божественную правду, а фарисеям сказал: «вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк. 16, 15). Не оправдывающий себя руководствуется смиренномудрием, а оправдывающий - высокомудрием. (Святитель Игнатий Брянчанинов.)
Когда ум человеческий озарится духовным созерцанием Божественной славы и величия, и низойдет оттуда к созерцанию самого себя: тогда он видит уже не величие человечества. Он видит его нищету, греховность, немощь, падение; видит приговор смертный, изреченный на всех; видит тление и смрад всех при постепенном, никем неминуемом исполнении приговора. Он стяжавает правильное понятие о человеке, чуждое тщеславного обольщения, и восклицает вместе с Иовом: Владыко Господи! ныне око мое виде Тя. Тем же укорих себе сам и истаях: и мню себе землю и пепел [11]. Истинное смирение - от Богопознания. (Святитель Игнатий Брянчанинов.)
Праведный, многострадальный Иов, по претерпении лютых искушений, сподобился Боговидения. Тогда он сказал Богу во вдохновенной молитве: Слухом убо уха слышах Тя первее, нынеже око мое виде Тя. Какой же плод прозяб в душе праведника от Боговидения? Темже, продолжает и заключает Иов свою молитву: укорих себе сам, и истаях; и мню себе землю и пепел.(Святитель Игнатий Брянчанинов.)
Более всего стремился он (Cхиархимандрит Серафим Романцов) привести своих духовных чад ко смирению, о котором писал: По крайнему недостатку времени пишу вам письмо, пришедши из церкви вечером. Что вам писал, то и теперь скажу, что всего необходимее для спасения смирение истинное, внутреннее убеждение, что вы хуже и грешнее всех и всего, но это - величайший дар Божий и приобретается он многими трудами и потами. Тогда человек в душе своей ощущает такое спокойствие, которое никакими человеческими словами неизъяснимо. Ищите денно и нощно этот драгоценный бриллиант. Истинно смиренный всех, как себя, любит, никого даже и мысленно не осудит, всех жалеет, всем желает спастись, видит свою греховную нечистоту и со страхом помышляет, как будет отвечать на Суде Божием, но не предается отчаянию или унынию, а твердо уповает на Воздаятеля и Спасителя своего. Истинно смиренный, если имеет какие от Бога дарования: молитву, или слезы, или пост, или иное что то все оное тщательно скрывает, ибо похвала людская, как моль или ржа, все изъедает. Вот я грешный, что мне Господь внушил написать вам, то и написал. Простите за малое писание по недостатку времени. Душевно Вам желаю преуспеяния в жизни духовной. Остаюсь ваш убогий Богомолец. (Схиархимандрит Серафим Романцов.)
